Меню сайта

Категории каталога

Поиск

Статистика

Каталог статей

Главная » Статьи » Мои статьи

"Азовское осадное сидение". 1641 год , архивные материалы. Часть 3

Два следующих документа (N 9-10) в основном освещают лишь события августа, о более раннем времени сообщая по большей части ретроспективно. В первом из них говорится о посылке из Астрахани сына боярского Ивана Острикова (в документе - Вострикова) и толмача Андрея Юдина с грамотой в ногайские улусы, покочевавшие к Азову, с целью уговорить татарских мурз вернуться с кочевьями обратно. И. Остриков и А. Юдин, выехали из Астрахани 6 августа, вернулись 13 сентября. Согласно их расспросным речам, в татарские кочевья где-то на пути к Азову, в которых находились на тот момент посланники, из-под этого города приехал бывший астраханский татарин по имени Оллак (Аллак), сообщивший И. Острикову и толмачу А. Юдину относительно ситуации под Азовом следующую информацию.

   На момент отъезда Оллака "турские люди" к "Азову приступали по многие дни и приступами Азова не взяли". Казаки же, "выходя из Азова подл[а]зами, турских людей побивают", показывал Оллак. Здесь идет речь о наводивших на турок ужас казачьих вылазках, особенно ночных, через проведенные под стенами Азова ходы. Далее, после некоторого отступления назад по времени, говорится о каком-то особом приступе, во время которого турки, заметав камышом и засыпав землей ров, шедший вокруг города, приступали к Азову. Казаки во время этого приступа обливали турок со стен ("з города") "варом и человечьим калом и на том <...> приступе многих турских людей побили". После этого турки били по Азову "ис снаряду", "и зубцы и башни збили", осталась лишь одна башня со стороны Дона. Несколько забегая вперед, оговоримся, что здесь мы видим вто (с. 143) рой, августовский, этап обстрелов крепости, в отличие от первого, июльского. На время отъезда Оллака из-под Азова казаки сидели "в дву городех - в Азове, да в Шакале (Ташколе. - О. К.)", покинув Топраков город "сами за безлюдством", т. е. из-за нехватки людей.

   Далее идут сведения о переговорах казаков с турками, после чего в документе говорится о ссоре ("брани") между турецкими пашами и крымским "царем" по вопросу о безуспешной и длительной осаде города. Последнее известие позволяет датировать (на основании следующего документа) время отъезда из-под Азова упомянутого татарина примерно концом августа. При этом, сам расспрос состоялся, с учетом времени прибытия посланников в Астрахань (13 сентября), не позднее первых чисел сентября 1641 г., а скорее всего, также где-то в конце августа.

   О ситуации, сложившейся под Азовом к концу августа-началу сентября, обстоятельно рассказывает документ N 10. В нем говорится, что 17 сентября в Астрахань из казачьего городка Курман Яр приехали едисанский татарин Мулкоман ("Мулкоманко") Самаров с тремя товарищами. Все они были отпущены из Астрахани на Дон в 1640/41 г. Упомянутые татары показали при расспросе, что пятнадцать дней назад (т. е. 2 сентября) под Черкасским городком произошел бой между казаками этого городка и напавшими на городок "крымскими людьми". В ходе боя казаками был захвачен крымский татарин, который о ситуации под Азовом показал следующее. Многие из крымских и ногайских татар из-под Азова пошли в Крым, так как запасы продовольствия у них иссякли, да и конские корма вокруг Азова все потравлены. При этом в турецко-татарском лагере возникли следующие разногласия. Крымский "царь" говорил турецким пашам, что "они (турки. - О. К.) под Азовом стоят долгое время, а промыслу над Азовом никакого учинить не умели". Крымский царь также жаловался на отъезд из-под Азова своих ратных людей, и, по-видимому, требовал от пашей снять осаду, отказываясь далее стоять под Азовом. Те же отвечали, что без указа турецкого султана снять осаду они не могут и ожидают распоряжения из Стамбула по данному поводу. Говорится также о прекращении турецкой стороной боевых действий. К концу августа, таким образом, в военных действи (с. 144) ях наступает затишье, которое могло прерываться, впрочем, казачьими вылазками против турок через подземные ходы, как об этом показывал русским посланникам И. Острикову и А. Юдину в ногайских улусах татарин Оллак. Очень важно имеющееся в документе упоминание, что на конец августа 1641 г. подмога к туркам (а вместе с ней прибыло и повеление султана о продолжении осады) под Азов еще не подошла.

   Итак, рассмотренные выше источники, несмотря на их отрывочность, все же позволяют, как видим, выяснить примерный ход и этапы борьбы под Азовом в июне-июле, а также августе 1641 г. Хронология событий представляется при этом следующим образом. Июнь - приход под город (причем не одновременно) турецких и крымских войск, первый приступ турок (состоялся, по-видимому, 29 числа). Июль - возведение осаждающими земляного вала, взрыв его казаками, возведение турецкой стороной нового земляного вала и первый этап обстрела азовских укреплений из тяжелых осадных орудий. В промежутке - конец июля-первая половина августа - переговоры казачьей и турецкой сторон относительно оставления казаками Азова. Август - падение Топракова города (2-го числа) и некий решительный штурм турками казачьих укреплений, второй этап обстрелов крепости, в конце месяца - затишье боевых действий. К августу же, возможно, относится и череда турецких приступов к Азову, о которой И. Острикову и А. Юдину сообщал в ногайских улусах татарин Оллак. Видимо, по отношению ко всему данному периоду следует относить вылазки из Азова и подкопную активность казаков.

   Очень яркую выдержку из расспросных речей в Астрахани Кузьмы Петрова приводит в своей работе А. А. Новосельский. Думается, имеет смысл привести ее еще раз. Описание событий начинается здесь с падения Топракова города: "А турские де люди при нем, Куземке, с первого приходу взяли Топраков город и у церкви Ивана Предтечи поставили восмь знамен. И у казаков де был в тот Топраков город подкоп и в подкопе стояло зелье. И как де в тот Топраков город прошли турские многие люди, и казаки, запаля в подкопе зелье, и турских людей тем подкопом побили тысечи с три и болши. И турские де люди приступали к Ташкалу и к Азову, и, заметав около городовые стены ров камышем и землею, хотели итти на городовые стены. И азовские де казаки обливали з городовые стены человечьим калом, и многих турских людей побили. И после де того подошли блиско городовые стены турские люди шанцами, и привели к городовой стене земляной вал, и ис пушек збили городовые стены до по[до]швы. И казаки де, выкопав в городе ров, и ото рву зделали острог. И заметав тот острог землею и сами вкопався в ямах, сидели от турских людей в осаде. И турские де люди подводили под них подкопы. И азовские де казаки у турских людей подкопы перекопывали, а иные подкопы азовских казаков турских людей с подкопы сходились, и многих турских людей в подкопах побили. Да азовские ж казаки подводили подкопы под стену за город, и на те места наманя турских людей, зелье в подкопах зажигали, и тем турских (с. 146) многих людей побивали. И турских людей бросало в город и за Дон".

   Первый приступ, как уже говорилось, начался, согласно упомянутой Повести, на следующий день после переговоров сторон. Трудно сказать, велись ли эти переговоры в действительности, или же они были плодом фантазии автора Поэтической повести. В документальных источниках, правда, имеется упоминание о такого рода переговорах, отразившееся в поданной позднее (в 1644 г.) в Москве челобитной донского атамана Осипа Лосева. В частности, перечисляя свои "службы" великому государю на Дону, О. Лосев сообщал, что "за неделю до Оспожина заговейна" он посылался из Азова к туркам (в ответ на инициативу последних) для ведения переговоров относительно ухода казаков из города. Согласно челобитной О. Лосева, он был у турок "два дни", после чего, вернувшись к казакам в Азов, "их (турок. - О. К.) обманные речи Войску розсказал...". Здесь, таким образом, речь идет не о переговорах сторон в начале обороны города, а о более поздних.

   Согласно Поэтической повести, первый приступ турецкой стороны к городу был самым сильным. Как уже отмечалось, он был, по-видимому, предпринят турками 29 июня. Только янычар участвовало в нем, по сообщению Поэтической повести, 150 тысяч. Как говорится в Повести, приступавшие к Азову турки "крикнули <...> смело и жестоко", и, наклонив свои знамена к Азову, покрыли ими, по образному выражению автора, весь город. Давая неприятелю подойти поближе, казаки некоторое время не открывали огнь. Затем, однако, началась бешеная пальба с обеих сторон. "На обе стороны лише огнь да гром от стрельбы стоял, огнь да дым топился до небеси", - так характеризует автор напряженность боевого столкновения. 

   На случай приступа у казаков были "отведены подкопы за город", которые, согласно Поэтической повести, обвалились "от множества их ("бусурман". - О. К.) неизреченных сил". На данное место был заранее наведен весь казачий наряд (артиллерия), заряженный дробью ("дробом сеченым"). В результате, "на тех пропастях", как выражается автор Повести, с турецкой стороны погибли "многие тысячи" (получается, таким образом, что это были не столько подкопы, (с. 150) сколько волчьи ямы). Однако "многим" неприятельским воинам удалось взойти на стены по штурмовым лестницам. По-видимому, на стенах разгорелись рукопашные схватки, причем от порохового дыма казаки зачастую не видели друг друга, в ход пошли ножи. Позднее, ретроспективно говоря об отбитых вражеских приступах, автор Повести констатирует: "окроме болшова приступа первого, такова жестока и смелова приступу не бывало к нам. Ножами мы с ними резались в тот приступ". По нашим наблюдениям, последнее выражение в повестях об Азове употребляется как обозначение высшего напряжения боя. В этот же день казаки ходили на вылазку, сумев даже захватить "болшое знамя царя турсково". По-видимому, вылазку казаки произвели уже поздним вечером, поскольку Повесть говорит, что с этим знаменем турецкие паши приступали "до самой уже ночи и всю зорю вечернюю". Получается, таким образом, что казаки в этот день одержали значительную победу над турками; потери последних автор Повести определяет в двадцать 22,5 тысячи убитых янычар ("дватцать полтретьи тысячи"), причем это - "окроме раненых".

   Следующий день, согласно Поэтической повести, ушел на захоронение турками погибших; в расспросных речах С. Князева и С. Пригаринова в Москве говорится, впрочем, о затишье боевых действий только во второй половине дня 30 июня (см. выше). На третий же день турецкая сторона повела к городу "великой земляной вал", или, как уточняет автор Повести, "земляную гору высокую", которая была значительно выше казачьих укреплений. Ее подвели к Азову за три дня. В результате, казаки уже в самом начале осады оказались в отчаянном положении. Согласно Повести, они, призвав себе в помощь силы небесные, попрощавшись друг с другом и "положив на себя образы смертныя", вышли на вылазку "всеми силами". В ходе боя казакам удалось обратить неприятеля в бегство, которого "побили в тот час множество, многие тысящи". Вероятно, казачья вылазка отличалась внезапностью и застала турок врасплох. (с. 151)

   Помимо военной победы, выразившейся в захвате, согласно Поэтической повести, шестнадцати янычарских знамен, в ходе боя "у той горы" казаки отбили также двадцать восемь бочек пороха. Этим порохом, подкопавшись под турецкий вал (Документальная повесть уточняет, что подкопов было два), казаки подорвали ("разбросали") его. О замысле казаков восполнять нехватку продовольствия в ходе вылазок уже говорилось; вероятно, так же обстояло дело и с запасами пороха. Далее в Поэтической повести сообщается о больших потерях турецкой стороны (как и обычно, "многие тысящи"), причем силой взрыва якобы 1500 янычар живьем бросило в город к казакам. Такое количество переброшенных к казакам через азовские стены турецких воинов, безусловно, неправдоподобно, однако само по себе подобное явление имело место. Об этом говорит в своих расспросных речах, в частности, К. Петров.

   О времени, которое заняло проведение подкопа, ни в Повести, ни в документальных источниках не сообщается, и, таким образом, мы не можем четко датировать взрыв казаками турецкого вала. Следует, однако, отметить, что подземные галереи за азовские стены могли быть выведены казаками заранее, и им оставалось лишь подвести ходы непосредственно под упомянутый вал. В этой связи подчеркнем следующее. В Документальной повести об азовском осадном сидении говорится, что казаки в ходе первого приступа турок "запалили подкопы", которые, безусловно, были выведены наружу заранее. Позднее в своей отписке в Москву казаки писали, что "в первое паленье (подкопа. - О. К.)" турки разом потеряли около 2500 человек. На наш взгляд, здесь имеется в виду именно данное событие. Показания же Поэтической повести, что подкопы сами по себе обвалились под "неизреченной" тяжестью штурмующих, думается, просто литературное украшение. Подкопы как неотъемлемая часть укреплений казачьего центра (в частности, Черкасского городка) упоминаются в документах за 1650, 1653, 1656 и 1659 гг. (с. 152) 

   Относительно подробный рассказ о начальном этапе борьбы за Азов (правда, в основном, лишь в виде эпизодов) находим у Эвлии Челеби. Учитывая отрывочность авторского описания, трудно сказать, можно ли доверять такой последовательности событий, каковой она предстает у Эвлии, однако выражения, употреблявшиеся турецким автором при рассказе о разворачивающихся под Азовом боевых действиях, весьма красноречивы. С самого начала осады в рассказе Эвлии получает отпечаток ожесточенность боев. Так, говоря о начале осады - занятии турецкими воинами ("мусульманскими газиями") вырытых вокруг крепости окопов и последующих событиях, Эвлия Челеби отмечает, что "бои и сражения шли днем и ночью". В данное время к туркам продолжали подходить подкрепления, в частности, подошли войска из Анатолии. В связи с этим усиливаются и боевые действия. "Велик господь, - пишет турецкий автор, - целый день пушки и ружья так палили, что, вероятно, разорвало в клочья облака на трех небесных сферах".

   Согласно Эвлии, получала подкрепление не только турецкая сторона. Так, турецкий автор сообщает, что однажды осажденные "принялись так палить из ружей, что крепость Азов запылала" огнем. Казаки наполнили крепость криками "Иисус! Иисус!", разукрасив крестами крепостные стены и башни. Оказывается, продолжает Эвлия, к осажденным "в ту мрачную ночь по реке Дон прибыло на помощь десять тысяч кяфиров (казаков. - О. К.)". Похоже, здесь мы встречаемся с упоминанием о так называемом "донском ясаке" - боевом кличе донских казаков, а кресты, скорее всего, имеются в виду те, что были изображены на полотнищах казачьих знамен. В ходе казачьей стрельбы из ружей и пушек, которая продолжалась и утром, было убито 600 турецких воинов. Не исключено, что здесь идет речь о казачьей вылазке.

   Наконец, после того как "подобное морю" турецкое войско окончательно обложило крепость, заняв предназначенные для каждого отряда окопы, между противниками началась, как говорит Эвлия, битва "по всем правилам военного искусства". "От грохота пушеч (с. 153) ной стрельбы с обеих сторон сотрясались земля и небо", - продолжает он. Далее идет описание приступа турецкой стороны: "Начавшись чуть свет, в течение семи часов шла такая драка и свалка, что битвы, подобной этой, еще не видело, вероятно, око судьбы". Турецкая сторона несла потери в сотни и сотни убитых.

   Из рассказа о начале осады турками Азова видно, насколько отрывочно описание Эвлией первых боев. В частности, здесь и в дальнейшем полностью опущены такие события, как сооружение турками земляного вала и подрыв его казаками, возведение турецкой стороной нового земляного вала. Яркое отражение получает у Эвлии лишь ожесточенность боевых действий; начало осады затянуто во времени (похоже, впрочем, что так и было в действительности): турецкие войска то роют окопы, то получают подкрепление. Очень скупо у турецкого автора дано описание некоего приступа к Азову турецкой стороны. По своим характеристикам он очень похож на первый приступ турок, каким мы знаем его по Поэтической повести, однако тот факт, что, согласно Эвлии, уже до него между казаками и турками шли днем и ночью "бои и сражения", включая длительную пушечную стрельбу, вроде бы не позволяет так думать. Не исключено, впрочем, что последовательность событий начала осады у Эвлии может быть нарушена.

   Обратимся ко второму этапу борьбы за крепость. Согласно Поэтической повести (а также ряду документальных свидетельств) данный этап был связан с повторным возведением турецкой стороной земляного вала. Новый турецкий вал был намного больше прежнего. Автор Поэтической повести говорит, что эта "гора" была "в длину <...> лучных стрелбища в три, а в вышину многим выше Азова города, а широта ей - как бросить на нее дважды каменем". После возведения данного сооружения (а, скорее всего, и параллельно ему) последовал артиллерийский обстрел города, длившийся без перерыва, согласно Повестям, шестнадцать суток - "шеснатцать дней и шеснатцать нощей". "В те дни и ночи" были, согласно Поэтической повести, разбиты ("распалися") азовские укрепления ("крепости") - все стены и башни, церковь Иоанна Предтечи, а также каменные строения ("палаты") до самого основания ("по подошву"). О длительном обстреле крепости в начале осады (после 29 июня) сообщали в Москве и служилые люди С. Пригаринов и С. Князев, побывавшие в это время на До (с. 154) ну. Из другого источника (док. N 9; сведения на конец августа 1641 г.), впрочем, узнаем, что обстрелы крепости перемежались с неоднократными ("по многие дни") приступами к ней, не принесшими туркам желаемых результатов. Возможно, правда, что эти штурмы произошли уже после данного шестнадцатидневного обстрела крепости.

   После довольно краткого сообщения о более чем двухнедельных обстрелах Азова последовательность описания событий в Поэтической повести отчасти теряется. Рассказ далее ведется непоследовательно, в общих чертах, что, впрочем, создает картину суровых будней обороны, заполненных постоянными боями. В частности, автор говорит о потере казаками артиллерии в ходе обстрелов турками крепости ("а <...> наряд наш пушечной переломали весь"). Сами казаки сидели в это время "в ямах" (подземных укрытиях), из которых им не давали и выглянуть.

   О сильном обстреле Азова после рассказа о приступе турок к городу сообщает и Эвлия Челеби. "А утром, - говорит он, - снова был открыт огонь из пушек. Ворота и стены крепости были разбиты и разрушены, а дома в ней разнесены в щепы". Выстояли лишь укрепления, построенные генуэзцами. Казаки, однако, и при столь неравном соотношении сил не прекращали борьбы. Далее Эвлия Челеби говорит фразу, дающую высокую оценку энергии казаков. Итак, в следующую ночь после обстрела казаки "совершенно неожиданно наставили кабаньих капканов, щитов, заостренных кольев, окопались, и бой начался с новой силой".

   Далее, согласно Эвлии, обстрелы крепости продолжались, неся ей все новые и новые разрушения. Вероятно, что, как уже отмечалось, обстрелы Азова сменялись попытками приступов. В таких случаях бои шли, надо полагать, в проломах и на развалинах стен, причем уцелевшие части укреплений становились, похоже, очагами сопротивления. Об одном из подобных столкновений и рассказывает турецкий автор. Он пишет, что в один из моментов осады некоторое число турецких воинов ("газиев"), бросившись в довольно широкие бреши, пробитые пушками в стенах крепости, водрузило там свои знамена. Однако "хитрые" казаки, воспользовавшись тем, что не все (с. 155) турецкие воины подошли вплотную к проломам, ударили по туркам перекрестным огнем, так что "сразу же сотни их испили чашу смерти". Оставшиеся в живых три дня и три ночи вели бой с казаками на крепостных укреплениях, то беря верх, то терпя неудачу и выстаивая против натиска "пьяных кяфиров". В конце концов, турки были вынуждены отойти с боями назад, оставив на крепостных сооружениях множество знамен и убитых. Надо полагать, это было наиболее яркое из столкновений такого рода, потому его и отметил автор.

   Мы рассмотрели, как отображаются в Поэтической и, отчасти, Документальной повестях, а также записках Эвлии Челеби боевые действия под Азовом в июле 1641 г. (датировка наша). Документальный материал дает возможность несколько дополнить известия, изложенные в нарративных источниках. Итак, начало второму этапу борьбы за Азов положило возведение турецкой стороной нового земляного вала. Как уже отмечалось, на настоящий момент нельзя точно определить, когда осаждающими была начата упомянутая работа. Можно лишь сказать, что это произошло, по-видимому, в первой половине июля. Одним из главных направлений противоборства сторон в это время была, насколько можно судить, борьба за Топраков город. Из одного позднейшего документа узнаем, что все стены и здания Топракова города были разрушены; это свидетельствует о длительном обстреле его турками. Со стороны казаков в данное время, возможно, продолжались вылазки из крепости, как об этом показывал позднее И. Новокрещен. Наконец, 2 августа посредством земляного вала туркам удается захватить Топраков. Далее следует второй период обороны Азова и, соответственно, ее новый, третий этап. 

   После отступления из Топракова города положение "азовских сидельцев", согласно упоминавшемуся сообщению двух запорожских казаков ("черкас"), бежавших в это время из Азова в Черкасский городок, было не из лучших. Казаки потеряли все орудия, которые находились в Топракове на башнях и пряслах: эти орудия были за (с. 156) хвачены турками. Упомянутые "черкасы" показывали также, что турки и татары с земляного вала и стен захваченного Топракова города "безпрестанно" стреляют из "большого наряда" по казакам, засевшим в Ташкалове городке. Сообщалось также, что в осаде находится около 1000 человек. Казаки в осаде и во время приступов понесли значительные потери - многих из них "турские и крымские люди побили, а иных поранили", причем "многие" от ран умерли - констатировали упомянутые "черкасы".

   Может возникнуть вопрос - не преувеличено ли поражение казаков? Ведь их было гораздо больше одной тысячи. Да и отступление из Топракова города не было, безусловно, для казаков неожиданным. Так, уже упоминавшийся Кузьма Петров показывал позднее в расспросе, что после того как казаки оставили Топраков, они с помощью подкопа взорвали вошедших в этот "город" турок, разом потерявших более трех тысяч человек. Согласно еще одному известию, казаки сами оставили этот город "за безлюдством". Таким образом, падение Топракова, по-видимому, предвиделось казаками. Однако данный эпизод все же не вошел в казачьи повести об обороне Азова. И едва ли случайно, что примерно в это время проходят переговоры казаков с турками о сдаче Азова, причем ведутся они на довольно тяжелых для казаков условиях. В целом, отметим, что казаки, по-видимому, допускали возможность оставления данной части города, хотя при отступлении и понесли некоторые потери в людях.

   Теперь остановимся на переговорах турецкой стороны с казаками. Как уже было отмечено, об этих переговорах говорится в расспросных речах отряда И. Ильина, прибывшего в Астрахань 30 августа. В документе сообщается, что в один из моментов осады (в какой именно - неясно) турки и крымцы "посылали" к донским казакам, чтобы они вышли из Азова в свои городки и сулили вознаграждение. Казаки в ответ выдвинули требование, чтобы осаждавшие вернули казакам отбитые у них под Азовом струги, тогда они уйдут из города. Однако турки и крымцы настаивали, чтобы казаки "из Азова вышли в свои казачьи городки степью пеши и без ружья". В результате, донские казаки заявили, что "хотя де им в Азове до последнего всем помереть, а пешим и без ружья в городки свои не хаживать" и Азова не сдавать. Информацию, содержащуюся в расспросных речах, следует датировать не позже, чем серединой августа. (с. 157)

   Гораздо более ярко, но несколько иначе содержание переговоров на основе показаний ногайского татарина Оллака передают расспросные речи И. Острикова и А. Юдина. Здесь переговоры представлены следующим образом. Начав последние по собственной инициативе ("да турские де <...> люди присылали к донским казаком..."), осаждающая сторона предложила казакам покинуть Азов, выйдя из него "без ружья, и без жон, и без детей". В ответ казаки посылали к турецким пашам казака, обещая отдать Азов лишь в том случае, если их выпустят из Азова "з женами и з детми, и з животы)". В противном же случае, заявляли казаки, им "Азова не отдавывать, и помереть всем заодно. А будет де им, донским казаком, сидеть в Азове невмочь, и они де донские казаки наставят в городе под стенами бочки [з] зельем и те бочки запалят, и городовые де стены взорвут - хотя де их донских казаков и побьет, а живы им не дадутца".

   Н.А. Мининков считает, что казаки использовали эти переговоры в качестве передышки. На наш взгляд, однако, они являются, в первую очередь, свидетельством того, насколько тяжелым было положение казаков в Азове на конец июля-начало августа 1641 г. По крайней мере, думается, формулировки казачьих заявлений в данном и предыдущем документах недвусмысленно говорят об этом. В обоих случаях турки практически не

 

                                                              

оставляют казакам шансов выйти из Азова целыми - они не дают им уйти на судах, т. е. без контроля турок), а требуют отдаться в турецкие руки без всяких гарантий для казачьей стороны. На наш взгляд, все это недвусмысленно говорит об определенных надеждах со стороны осаждавших с успехом завершить начатое дело.

   Дальнейшие события осады, точнее, их последовательность, в разных источниках дается по-разному. В наиболее общем плане о событиях под Азовом в августе 1641 г. сообщает Поэтическая повесть. Ее автор, опуская взятие турками Топракова города, смешивает, несомненно, обстрел турецкой стороной казачьих укреплений в июле (длившийся, по его сообщению, 16 суток - "шеснатцать дней и шеснатцать нощей") и обстрел казачьих укреплений в августе. В ходе 16-суточного обстрела, согласно Повести, были разрушены до самого основания ("по подошву самую") укрепления Азова. Казаки в это время, согласно данному источнику, укрывались под землей "в ямах" - подземных убежищах. Как говорит автор Повести, под землей казаки сделали "покои великие", "дворы себе потайные", откуда повели под (с. 158) турок 28 подкопов. Согласно Повести, данная мера была ответным шагом на турецкие обстрелы крепости. С помощью этих подкопов казаки "ночною порою" выходили на вылазки под турецкие таборы, нагоняя на осаждающих и, в частности, "на их пехоту янычан", "великой страх" и нанося туркам в людях "урон болшой".

   Затем, по словам Поэтической повести, и турки, глядя на действенность казачьей тактики, повели 17 своих подкопов, пытаясь проникнуть на обороняемую казаками территорию или, как выражается автор Повести, "проити в ямы наши". Казаки все эти подкопы "устерегли" и взорвали их, вновь перебив "многие тысящи" неприятеля. На этом турки, согласно Повести, прекратили подкопную войну. Далее автор оговаривается, что всего под город было 24 приступа "всеми людьми", однако уже не столь "жестоких и смелых", как первый приступ. Таким образом, согласно автору Поэтической повести, выходит, что обстрелы крепости и подкопная война совмещались с прямыми штурмами Азова.

   В документальных источниках ход событий под Азовом в августе 1641 г. представлен более подробно. Прежде всего, о нем известно из расспросных речей в Астрахани свидетелей этих событий, татар-новокрещенов Кузьмы Петрова и Ивана Новокрещена (док. N 11-13), а также из сведений о ходе осады, полученных русскими посланниками И. Остриковым и И. Юдиным в ногайских улусах от приехавшего в эти улусы из-под Азова ногайского татарина Оллака (док. N 9).

   Во время расспроса в Астрахани К. Петров показывал, что после занятия турецкой стороной Топракова города и взрыва в нем казака (с. 159) ми с помощью заранее проведенного подкопа "тысечи с три и болши" неприятельских воинов, турки штурмовали Азов и Ташкалов, но неудачно. Об этом приступе имеются некоторые подробности. В частности, К. Петров сообщал, что турки, заметав ров около Азова и Ташкола, пошли (в документе почему-то сказано: "хотели итти") на городовые стены. Казаки обливали штурмующих "варом" (кипятком), а также нечистотами и в ходе приступа "многих турских людей побили". Буквально в тех же словах и выражениях о некоем особом приступе турок к Азову рассказывал И. Острикову и А. Юдину в ногайских улусах очевидец этих событий ногайский татарин Оллак. Затем, согласно К. Петрову, осаждающие подошли "блиско городовой стены" шанцами (окопами) и "привели к городовой стене земляной вал", сбив затем азовские стены до основания.

   Еще раз подчеркнем, что здесь четко видим, безусловно, уже второй, произошедший в августе этап обстрелов Азова, в отличие от первого - июльского (поскольку второй этап, о котором говорит К. Петров, имел место уже после падения Топракова города, т. е. после 2 августа). Причем если июльский обстрел, в основном, велся, надо полагать, по Топракову городу, то в августе дальнейшему разрушению подверглись, по-видимому, Азов и Ташкалов. Отметим также, что турки, согласно показаниям К. Петрова, не просто обстреливали город, а били по нему едва ли не в упор, да еще из осадной артиллерии и высоты вала. Казаки же в это время, выкопав "в городе ров, и ото рву зделали острог", который, "заметав землею", т. е. создав внутри крепости земляной вал со рвом, сами вкопались в землю и сидели "в ямах". Забегая чуть вперед, скажем, что в показаниях Оллака, помимо обстрелов, упоминается еще череда турецких приступов, однако точно определить их место в ходе осады не позволяет недостаток информации. 

Категория: Мои статьи | Добавил: dvik-platova (23.10.2009)
Просмотров: 1766 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 1
1 Erafupdap  
0
почерпнул много нового

Имя *:
Email *:
Код *: